Если выйдешь на солнце — загоришь, даже если выйдешь не ради этого; если посидишь у торговца притираньями и замешкаешься немного дольше, унесешь с собою запах; побыв рядом с философией, люди, даже не стараясь, непременно извлекут нечто полезное. Обрати вниманье, что я сказал «даже не стараясь», а не «даже сопротивляясь».
— «Как так? Разве мы не знаем таких, кто много лет просидел у философов — и ничуть даже не загорел?» — Знаем, конечно, и столь постоянных и упорных, что я называю их не учениками, а жильцами философов. Но многие приходят слушать, а не учиться, — так нас приводит в театр удовольствие, доставляемое слуху либо речью, либо голосом, либо действием. Ты увидишь немалую часть слушателей, для которых уроки философа — приют на время досуга. Они и не думают избавиться там от пороков, усвоить какое-нибудь правило жизни, чтобы проверять свои нравы, но желают только услаждения слуха. А ведь некоторые приходят даже с письменными дощечками, — затем, чтобы удержать не мысли, а слова, и потом произнести их без пользы для слушающих, как сами слушали без пользы для себя. Других возбуждают благородные изречения, и они, подвижные и лицом и душой, преисполнятся тех же чувств, что и говорящий, — точно так же, как под звуки флейты приходят в возбуждение фригийские полумужи, беснующиеся по приказу. Этих подстегивает и увлекает красота предмета, а не звук пустых слов, Если мужественно говорят о смерти или с непокорностью — о судьбе, им хочется тут же сделать все, о чем они слышали. Они поддались, они стали такими, как им велено, — если бы только душа их сохранила этот строй, если бы народ, умеющий отговорить от всего честного, сейчас же не отнял бы у них прекрасного порыва. Немногие способны донести до дому те намеренья, которыми исполнились.
